Рак желудка моя история
Пять месяцев назад жительница Барнаула Елена Косса, посетив между делом поликлинику (женщину беспокоила изжога), готовилась к поездке в Италию. И вдруг получает результаты анализов с заключением: «рост злокачественной опухоли». После этого женщина начала вести дневник. Аиф-Алтай публикует отрывки.
Улететь и не думать!
Лена растерянно захлопнула ноутбук: «Не может быть! Это вот так происходит? Нет!» В тот момент ей захотелось засунуть голову в песок. Лена всегда считала себя абсолютно здоровой, и тут гром среди ясного неба.
«Я стала собирать вещи, завтра утром мы с сыном улетаем в Италию. И ничто этому не помешает», – рассказывает она в записках, которые ведёт в соцсетях. Тогда о своем диагнозе она не сказала даже мужу.
Из дневника: «Провожая нас на самолёт, муж Алексей напутствовал: «Отъедайся там! Чтобы вернулась справненькая». И мы улетели! Днём в вихре впечатлений я забывала обо всем, была здесь и сейчас. Но вечерами, когда сын уже засыпал, воображение рисовало жуткие картины, и какой-то панический страх сковывал тело».
Фото: личный архив/ Елена Косса
После возвращения, услышав от мужа: «Да уж, не особо поправилась», Лена попыталась отшутиться: «Теперь не скоро стану пышечкой». Но не выдержала и расплакалась…
В больничных очередях
Из дневника: «В онкоцентре с первого раза нас не приняли, сказали, что нужно направление от терапевта по месту жительства. Приехали в поликлинику, в регистратуре, как обычно: талонов на сегодня нет, только через две недели».
Просидев в живой очереди около двух часов, Елена все же попала к терапевту, который выдал ей направления на общий анализ крови, мочи, ЭКГ, талон к гинекологу и т.д.
Из дневника: «В онкоцентр «Надежда» в итоге я попала через неделю. Меня трясло. Сколько раз я проезжала мимо этого здания и всегда старалась смотреть в другую сторону, как-бы отгораживаясь от этой темы, надеясь, что никогда сюда не попаду… Вспомнились чьи-то слова: «если вы думаете, что у вас в жизни проблемы, сходите в онкоцентр и взгляните в глаза людей, сидящих там в очередях». За час, пока я сидела в очереди, пообвыклась. Вокруг были обычные люди со своими заботами, кто-то обсуждал проблемы детей, кто-то звонил по телефону, кто-то просто дремал в очереди, семейная пара изучала медицинские документы, короче, за это время «Надежда» превратилась для меня в обычное медицинское заведение».
Во время приема Елене вновь протянули список анализов, которые она должна сдать, и объявили, что ее ждет операция.
«Стадия серьезная»
Когда все нужные документы были собраны, Лена и ее муж Алексей тут же поехали в онкоцентр.
Фото: личный архив/ Елена Косса с мужем
Из дневника: «Вежливый заведующий, приятный молодой человек, посмотрев направление, еще кое-какие документы, сосредоточенно листал свой ежедневник. «Могу записать вас только на 24 мая, раньше никак не получится, все время занято, операции каждый день». Мне оставалось лишь молча кивнуть. То, что операцию перенесли на три недели, меня в глубине души даже обрадовало. Но Леша считал, что медлить нельзя».
По словам Лены, ее муж, обзвонив всех знакомых, поднял все связи и договорился, чтобы ее принял один из лучших хирургов края. На другой день они были у него на приеме.
Из дневника: «Доктор посмотрел мои документы, громким командным голосом спросил, почему так поздно обратилась, стадия уже серьезная. Осмотрел меня, сказал, что нужно срочно делать операцию.
«Будем удалять желудок, возможно, еще какие-то органы, это будет понятно, когда разрежем, пока ничего точно сказать не могу!»
«А как я буду кушать без желудка?»
«Пока это рано обсуждать, сейчас стоит другой вопрос».
Через день нужно было ложиться в стационар».
Все гораздо сложнее
Перед операцией Елена решила все рассказать 17-летнему сыну.
Из дневника: «Коля начал подбадривать меня, сказал, что мы справимся, все будет хорошо. Потом прислал несколько ссылок на последние медицинские открытия в области онкологии, на методы иммунотерапии и центры, где они применяются. Милый мой сынок, это было так трогательно».
На следующий день в палате состояние у Лены было подавленное, ей стало страшно и одиноко.
Из дневника: «Ближе к обеду зашел доктор, объявил, что с такими анализами ни о какой операции не может быть и речи (упал гемоглобин) и что завтра он сделает мне лапароскопию, посмотрит, что там внутри, и тогда уже будет понятно, как меня лечить дальше.
После этой процедуры, сделанной под наркозом, я лежала в кровати, в голове было пусто. Ловлю мысль – я киборг, улыбаюсь и засыпаю.
А потом подошел доктор со словами: «Ну что, все гораздо серьезнее, чем я предполагал, процесс зашел дальше, задета селезенка, брюшина, оперировать нельзя. Начнем с курса химиотерапии, постараемся приглушить процесс, а там видно будет, в зависимости от того, как будете реагировать, будем действовать. Начнем сегодня».
Не дав мне опомниться, ушел».
После сеанса химии
Фото: личный архив/ Елена Косса
Из дневника: «О химии я знала только то, что это яд, которым пытаются убить раковые клетки, заодно убивая и здоровые системы организма, но как эта процедура происходит, не представляла. Оказалось, все просто – мне поставили капельницу, а затем дважды – помпу. Помпа – это такая запаянная пластмассовая штука овальной формы, которая висит на шее, а внутри колба с лекарством, которое подается в вену очень-очень медленно. Моя помпа работала сутки (с ней спишь, ешь, ходишь в туалет, на прогулку), а жидкости в меня попало всего 250 мл.
Через три дня на утреннем обходе врач сказал, что выписывает меня. Конечно, я обрадовалась. Наконец-то буду дома! Позвонила мужу и стала собираться.
«Отдыхайте, кушайте хорошо, наедайте гемоглобин и готовьтесь к следующему курсу», – напутствовал доктор при выписке.
«А какие прогнозы, как отслеживать динамику лечения?»
«Ну какие прогнозы, я же не господь Бог! Будем смотреть! От вас еще много зависит, как вы настроены на выздоровление»».
Получив выписку, Лена решила посмотреть свой диагноз и вновь похолодела. С каждым словом ей становилось хуже, темнело в глазах. Врачи констатировали рак желудка четвертой степени.
Из дневника: «Я была подавлена и растеряна. Я не знала, что дальше делать, тупо сидела с этим листком на коленях и ничего, абсолютно ничего не понимала.
Позвонила подруга, я сказала, что меня выписывают, но не сдержалась и сообщила о диагнозе. Она примчалась минут через 15. «Метастазы – это плохо» – только и смогла сказать, прочитав мою выписку.
Что тут еще скажешь. Я прекрасно понимаю, что слова подобрать очень сложно, все будет казаться дурацким и бессмысленным, когда перед тобой человек, которому врачи, по сути, вынесли смертельный приговор, и он это знает и понимает, и ты только что это узнал».
Дома, по словам Лены, ее настигли последствия химии.
Из дневника: «Аппетита не было, я испытывала жуткую слабость, все время практически сидела на диване, обложившись подушками, потому что мерзла. Много читала. Но и на чтение сил хватало недолго, через пару часов я засыпала, даже не меняя положения, все так же сидя.
Я упорно искала случаи излечения больных, уж очень мне было тяжело, и как воздух нужны были жизнеутверждающие примеры, и я нашла их».
В этот момент, по словам Елены, она приняла решение отказаться от традиционного лечения, несмотря на то, что муж настойчиво уговаривал ее пройти второй курс химии. При этом проговорился, что доктор отмерил ей всего два года…
Фото: личный архив/ Елена Косса
Спасибо за поддержку
Вскоре после этого Лена обратилась в соцсетях с просьбой о материальной помощи. Речь шла о нетрадиционном лечении, в которое она поверила после телефонных бесед с излечившимися.
Из дневника: «Несмотря на то, что лечение дистанционное, стоимость его была, по крайней мере, для меня, серьезной – 1800 евро, и оплатить эту сумму нужно было сразу. Разумеется, таких денег на руках у меня не было».
«Обратиться за помощью мне было довольно сложно, – признается Лена, – но сейчас я могу сказать, что это было одним из самых правильных решений, которое я когда-либо принимала».
Мир, по ее словам, дал такую мощную обратную связь, что ее вера в выздоровление укрепилась в сотни раз.
Из дневника: «Мне писали и звонили друзья и знакомые, коллеги с которыми я работала в разных компаниях, мои однокурсники и одноклассники и просто незнакомые люди, которые, узнав о моей беде, не остались в стороне. Сети взорвались, многие сделали перепосты на своих страницах, телефон почти весь день пиликал, получая уведомления о переводах. Я постоянно получала сообщения, с кем-то разговаривала, переписывалась в мессенджерах… Я жила, и я была полна жизни!
Я получила очень много новой и полезной информации, приходили ссылки на людей, которые оказались в подобной ситуации и справились с болезнью, ссылки на фильмы и научные статьи о раке, способах лечения, кто-то присылал просто молитвы.
Фото: личный архив/ Елена Косса
Мое сердце переполняли благодарность, любовь и радость! Я получила такой заряд энергии, любви, поддержки, что мои силы удесятерились. И, конечно, мне удалось собрать необходимую сумму. Я выкупила лекарства, и уже через пару недель ко всем своим процедурам добавила новую терапию».
Недавно Лена рассказала про то, как поддержали ее в парикмахерской.
Из дневника: «После химиотерапии у меня стали выпадать волосы. Утро начиналось с того, что я их собирала на подушке, потом при расчесывании они падали на пол.
Несмотря на то, что это самое безобидное последствие химии, для любой женщины это непростое испытание. Муж, пытаясь поддержать меня, предложил вместе подстричься налысо: «У тебя красивый череп, за лето загорит!»
И я уже было смирилась с этой мыслью, пошла стричься. В парикмахерской попалась душевная женщина, столько мне добрых слов наговорила: «да они ещё сто раз отрастут, будут ещё гуще, чем раньше, ещё и кудрявые начнут расти! Я это знаю, потому что уже несколько клиенток моих после химии приходили на стрижки, я знаю, как вас подстричь!»
И такой нежностью меня всю окутала, что я расслабилась и ни о чем не думала. Хотя пошла я в простую парикмахерскую, что в соседнем дворе. Мастер очень старалась, несмотря на мои протесты, даже укладку мне сделала».
Когда мы с ней созванивались, чтобы взять разрешение на публикацию отрывков из дневника, Лена рассказала, что стала заниматься танцами и многое передумала за это время. Недавно она написала, что теперь относится к своей болезни по-другому.
Из дневника: «С этим живут, живут каждый день и каждый миг! Про отношение и восприятие жизни даже и говорить не буду – оно меняется. И вопросы задаешь себе совсем другие. Для чего это мне? Что нужно изменить в себе и своей жизни?»
Источник
26 апреля 2018 — 3 года и 4 дня после гастроэктомии
22 апреля я отпраздновала три года со дня операции. Тогда я распрощалась со своим желудком и находящейся в нем аденокарциномой. Эта запись о том, на что может быть похожа жизнь через три года после лечения рака желудка 3 стадии. Как всегда, я очень надеюсь, что наблюдения за собой, помогут не только мне самой, но и людям, которые недавно столкнулись с похожим диагнозом или уже начинают обживаться в новом теле, где нет желудка. А также тем, кто поддерживает больных раком желудка.
Текст будет длинным. По себе помню, что я вычитывала от первой до последней буквы дневники людей, перенесших гастроэктомию, в надежде узнать, что же там в будущем. А когда было уже нечего читать, я читала все заново в поисках упущенных деталей. Мне были интересны нюансы обыденной жизни: что они едят, как долго они едят, куда они ходят гулять, как они спят, что их радует. Из этих дневников я старалась составить хотя бы примерную карту собственного будущего. Мне очень помогло.
Итак, предыдущая запись была сделана очень давно (1 год и 10 месяцев назад). Люди даже стали писать мне на личную почту с вопросом жива ли я. Всем ответила в письмах. Я жива. Жива на 200%. Перестала писать потому, что уже привыкла к новой жизни, и мой безжелудочный быт перестал состоять из маленьких подвигов и преодолений. В общем, не было достойных сюжетов)))
Правда неделю назад у меня случилось одно гастрономическое достижение: я съела 2,5 пышки с сахарной пудрой! Это практически история победы над собой. Я очень боялась пышек. Если я представляла себе еду, которая может мне причинить много проблем, то это ПЫШКИ. Но вот недавно мы с сыном и племяшками зашли в пышечную на Конюшенной улице. Я намеревалась просто попить чаю и даже не смотреть в сторону пышек. Но дети ели так вкусно… Я подумала: «в крайнем случае меня накроет демпингом и гипогликемическим приступом одновременно…но ведь не впервой…отсижусь на скамеечке…а ведь может и обойдется…». Я оооооочень медленно съела первую пышку (все остальные съели за это время 10), потом я также медленно съела вторую (все остальные съели еще по 10). а потом еще еще половинку. которая уже не поместилась в детей. И (тадам!) даже тяжести в животе не было. Не так они были страшны, эти пышки, как я себе представляла. Обычная сухая печенюха может причинить гораздо больше сложностей. В записи от 22 апреля 2016 надо было писать не про «последнюю пышку», а про «крайнюю», как говорят моряки и летчики.
Перехожу к делу.
Через три года после гастроэктомии…
Я могу есть практически все, но при трех условиях: есть медленно, жевать тщательно и не начинать с углеводов. Эти привычки спасают от демпингов и приступов реактивной гипогликемии (резкое падение сахара в крови). Начинать с белков или жиров мне посоветовал мой хирург (Ельцин С.С.) и это всегда работает. В качестве тизера напишу, что теперь я могу есть йогуртовые торты, пиццу, макароны, бутерброды с мясом или рыбой, запеканки, сырые фрукты и овощи. Подробнее читайте в списке в конце текста.
Я могу работать и находиться больше 6 часов без еды, не теряя энергии. Помню этот страх первых шести месяцев: уйти далеко от собственной кухни и остаться надолго без еды. На фоне астении мне было страшно потратить каждую калорию без возможности быстро восполнить ее едой.
Уже через 1,5 года, когда мои 8 килограмм вернулись ко мне, я смогла и уходить из дома надолго, и путешествовать, и ездить в командировки, и даже пару раз провести 8-часовые мероприятия на сцене без возможности отлучиться поесть.
Справедливости ради стоит сказать, что ежедневный 8-часовой рабочий день – это не самый удобный график, потому что бывают часы и дни тотального падения энергии, когда нужно просто прикинуться опоссумом и отлежаться.
Я могу есть в общепите. Даже в фастфуде могу кофе выпить. Я не рискну есть уличную еду, но обычное кафе, ресторан или столовая – совершенно нормально переносятся моим организмом. В первый год я была уверена, что двери кафе для меня теперь навсегда закрыты, ведь больше нет желудка, а без него нет и защиты организма от бактерий. Но за три года у меня не было ни одного отравления (ну или они прошли как-то незаметно для меня).
Я могу устоять перед многими вирусами. С апреля 2015 года я ни разу не болела ОРВИ и только 1 раз кишечным гриппом, тогда как мои близкие осенью и весной успевают несколько раз заболеть этими благородными Петербургскими заболеваниями. Причем, если болеет ребенок, то это именно я сражаюсь на передовой под открытым вирусным огнем: бегаю с тазиками, обтираю мутную физиономию «тошнящегося», меняю полотенца и даю лекарства. И вот: заразилась только один раз.
Я могу выдерживать физические нагрузки: таскать сумку с ноутбуком весь день, быть на ногах по 7-10 часов к ряду, подниматься на десятый этаж по лестнице без усталости, ходить на длинные расстояния, бегать за транспортом на каблуках и все прочее в этом духе. Кстати, по желанию сорваться побежать, чтобы успеть на автобус или троллейбус, я диагностирую хороший уровень энергии.
Я могу спать в любой позе. Первые 6 месяцев после операции я спала сидя. В какой-то момент мне казалось, что мой копчик снова превращается в хвост, так он остро мною ощущался. После второй операции по реконстукции анастамоза желчь перестала иметь открытый выход в мой пищевод, и я теперь могу спать хоть вверх ногами. А также я могу нагибаться после еды, приседать и вообще свободно двигаться. Больше не надо «стоять столбиком».
Я могу жить и радоваться жизни. Ко мне вернулись все мои хобби и интересы, которые были до операции. Я по-прежнему хожу в музеи, кино и театры, езжу в путешествия, пою и танцую при желании, иногда снимаюсь в кино. Как и многие люди в похожей ситуации, я снова начала ценить те вещи, которые раньше считались чем-то самим собой разумеющимся. «Безнаказанно» съесть кусок торта, спать на животе, весь день быть бодрой и хорошо соображать, посмотреть закат – это же все просто праздник какой-то. А еще я стала свидетелем того, как быстро вырос мой сын. У него вдруг в один момент отросли усы и сломался голос. Вот: я – уже мама подростка, а когда начала лечение, была мамой маленького мальчика.
Побочные эффекты и синдромы через три года после гастроэктомии
Демпинг синдром
Сейчас он случается очень редко, как и обещал мне хирург. Первый год демпинг накрывал мой организм почти после каждого приема пищи, даже после двух ложек гречки с маслом. Он был очень ярко выражен: сильно билось сердце, пробивал пот, поднималась температура, кружилась голова, охватывала слабость. Сейчас демпинг случается только тогда, когда я позволяю себе очень быстро съесть что-то большое и проявляется либо сонливостью, либо каким-то одним из прежних проявлений, например, только сердцебиением. Важно, что 90% демпингов я могу избежать, если не буду хулиганить.
Реактивная гипогликемия
На английском люди называют этот приступ эпично: «sugar crash» – крах сахара или сахарный обвал. Это резкое падение уровня сахара в крови, вызванное выбросом большого количества инсулина в ответ на очень быстрое поступление углеводов в организм. Ощущается очень противно. Сначала происходит внезапное падение настроения, раздражение, даже иногда злость. Все как-то эмоционально меркнет. Потом появляется ощущение, похожее на захватывание духа, как на качелях, но только с негативным оттенком, как от страха. Затем слабость в коленях и локтях, жар, дрожь во всем организме, усталость, помутнение зрения и потом хоть падай на месте. На этапе локтей лучше бы уже принять меры, так как в этот момент уровень сахара в крови может быть меньше 2, а это уже очень опасно. Сладкий чай, таблетка глюкозы, кусочек сахара помогут быстрее, чем конфетка или печенье.
Первый год я носила с собой Акучек и при таких состояниях измеряла уровень сахара. Но сейчас «я узнаю эту мелодию с первой ноты» и сразу съедаю пакетик сахара. Как и в случае с демпингом, 90% гипогликемических приступов я могу предугадать и избежать.
Непроходимость анастамоза
Застревание пищи в анастомозе было обычной историей в самом начале пути. Я помню, как не могла проглотить черничину, маленькую горошинку зерненого творога, одну «хлопьинку» овсянки. Чтобы справиться с вопросом, я делала бужирование и дилатацию для расширения отверстия в анастомозе и это очень помогло. (Кому интересно, делала это у прекрасного специалиста Щетинина Виктора Николаевича). Совсем недавно я поняла, что в сужении анастамоза в первые месяцы был свой смысл: меня не одолевали демпинги, потому что пища поступала в организм буквально по капелькам.
Сейчас эта проблема возникает очень редко. Иногда из-за какого-то небольшого кусочка возникает целый затор, а иногда даже недобросовестно прожёванная мандариновая долька пролетает незаметно.
Если пища застревает, то ощущение не из приятных: больно и трудно дышать и говорить. Надеяться, что глоток воды поможет ситуации, не стоит. И ждать, что на помощь придет гравитация и все провалится, тоже не стоит. Там в пищеводе происходит интересный процесс: кажется, что застрявший кусочек стимулирует выделение прозрачной и вязкой секреции, которая его обволакивает и еще больше заполняет объем пищевода. Короче, простите за мой французский, но надо не мучиться, а просто пойти и извлечь все это из себя. Тяжело описать как именно это сделать. Могу посоветовать получше наклониться, чтобы пищевод тоже был обратно наклонен в сторону «входа». Дальше организм сообразит.
Сбой в усвоении витаминов и микроэлементов
В первый год я делала исследование на витамины и микроэлементы в организме. Результаты показали ферментную недостаточность. Креон был мне в помощь! Даже вес стал быстрее набираться.
Через два года, как и предупреждал меня химиотерапевт, закончился запас B12. Он был в несколько раз ниже нижней границы. Ситуация легко исправилась месячным курсом уколов цианокобаламина в мягкое место в родной поликлинике.
Уровень железа до февраля 2018 не поднимался выше 97. Прием таблеток не исправил ситуацию и я сделала три капельницы под наблюдением гематолога. И ( вуаля) 107. Такого праздника на моей улицы еще не было. Организм при 107 гораздо лучше чувствует себя, чем при 97.
Желчные пары и рвота
Это мой кошмар первые 7 месяцев после операции. Желчь, как лава, поднималась в пищевод и все обжигала. Мне было больно пить даже воду. Спасла операция по реконструкции анастамоза, которую, как и гастроэктомию, сделал Сергей Станиславович Ельцин. После нее началась жизнь совсем другого качества. Сейчас, если я съем что-то очень желчегонное, я могу ощущать пары желчи. Это не приятно, но все-таки не ужас-ужас-ужас. В такие моменты я просто сижу в постели вертикально и пью воду. Проходит минут за 15. Так что смешная рекомендация в одной больничной выписке «спать с возвышенным концом» больше не актуальна.
Ощущение «пробоины» в теле
Не сразу после операции, а где-то через 2 месяца, я стала испытывать ощущение «пробоины» в организме. Визуально снаружи человек без желудка выглядит абсолютно целым, но внутреннего ощущения целостности нет. В какие-то моменты первого года во время еды мое сознание даже визуализировало такую картинку: я проглатываю кусочек, а он проваливается в пропасть, в какую-то черную дыру.
Почти два в течение каждого дня было и тридцати минут без того, чтобы я мысленно не «нащупывала» то место, где был желудок. Я ощущала, что его нет.
Сейчас я не думаю об этом. Ощущение «пробоины» возникает очень редко в моменты какой-то физической слабости или стресса, но проходят очень быстро, особенно если переключаться на что-то очень хорошее.
До сих пор, те дни, когда я не вспоминаю о том, что у меня нет желудка — это самые счастливые дни.
Страх перед едой
Первые месяцы я боялась еды. Я боялась, что она причинит мне либо боль, либо усталость, либо вызовет извержение желчи. Однажды случилась даже паническая атака во время поедания обычного супа с овощами. Сейчас я ем спокойно, но бдительно))) Я всегда прикидываю, могу я это есть или нет, каковы могут быть последствия и пр. Но! Бывают такие подарки судьбы, когда в хорошей компании и в прекрасном настроении я просто ем и наслаждаюсь едой.
В общем, жизнь без желудка в моем случае мало чем отличается внешне от жизни обычного человека. Конечно. если вычеркнуть эти три года метаморфоз и представить, что сегодня прежняя Полина проснулась в этом новом теле, то она бы многому удивилась в течение дня. Но все-таки эта жизнь очень хороша.
Но этот дневник не только о жизни без желудка, он еще и о жизни с диагнозом «рак». А в этом вопросе для меня история на сегодняшний день еще не совсем закончилась. Перед новым годом в декабре 2017 у меня был найден метастаз в правом яичнике – прощальный подарок от аденокарциномы желудка. Правый яичник был вырезан, а мне назначен повторный курс химиотерапии Xelox (Капецтабин + Оксалиплатин). На сегодня 5 курсов позади. Впереди последний.
Этот метастаз – классика развития рака желудка у женщин. О нем меня сразу после гастроэктомии предупреждал мой хирург. И в принципе я поймала его достаточно рано. Этот метастаз зовется Метастазом Крутенберга.
Могла ли я сама повлиять на его появление, простимулировать или наоборот предотвратить? Скорее всего нет. Факторы, располагающие к его появлению – это мой относительно молодой возраст и 3 стадия исходного рака. Какая-то клеточка-диверсант уплыла по лимфе или крови, осела и в благоприятный момент ожила. Что стало этим благоприятным моментом – скачек ли иммунитета, влияние какого-то канцерогена, кармические недоработки – я не знаю. Я рада тому, что природа подарила девочками два яичника, и мой левый пока держится молодцом. Вырезать его заранее я пока не собираюсь. Теперь каждые три месяца делаю МРТ малого таза и УЗИ. Возможно, после последнего курса химии сделаю ПЭТ-КТ.
Кстати, этот курс химии я переношу гораздо легче, чем прошлый. Без астенических синдромов. За 5 дней я прихожу в порядок и продолжаю жить нормальной жизнью. Это еще одно доказательство того, что организм без желудка может быть сильным.
В завершение этого трактата хочу сказать, что со дня операции и в течение первого года были моменты, когда я не рассчитывала на полноценную жизнь или даже на жизнь вообще. Тогда мне очень помогали мои врачи: хирург Ельцин Сергей Станиславович и химиотерапевт Рыков Иван Владимирович. Они всегда говорили мне какие из моих состояний являются временными и говорили так, что я верила. Мне очень помогли дневники других людей и поддержка моих близких. Желаю каждому, кто столкнулся с этой болезнью, такой поддержки. И еще: я не жалею ни об одном дне прошедших трех лет. Все имело свой смысл.
Меню через три года после гастроэктомии
- Белки и жиры. Рыба, мясо, яйца, сыр — с самого начала составляли основу диеты и никуда с тех пор не уходили. Но сейчас я ем их не в виде пюре или суфле, а в самых обычных агрегатных состояниях: фарш, филе, стейк и пр. Еще я могу есть рыбу слабой соли (а однажды натрескалась даже сига холодного копчения, правда с последствиями). Я могу есть шашлык, но в оооочень ограниченном количестве. Удивлюсь, как в людей влезает по 3-4 шампура. Даже смотреть страшно. Паштет из печени – любовь этих двух лет. Но, конечно же, самоприготовленный. И да, спасибо тому, кто придумал студень!
- Овощи. Отварные, печеные и сыре. Помидоры, огурцы, перец, всякие разные салаты, включая рукколу и даже немного красного лука. Греческий салат снова в сборе. А еще я могу грызть морковку.
- Кислая капуста. Да! Я могу ее есть, особенно в сочетании с картофельным пюре.
- Фрукты. Все. В сыром виде. Особенно радуюсь, что могу есть виноград, мандарины и апельсины. Я не делаю из фруктов никаких пюре и смузи, ем обычным кусательно-жевательным способом.
- Хлеб. Очень медленно я могу есть практических любой хлеб, не только зерновой. Галеты, сухарики, крекеры. Но не часто и не много. Примерно месяц назад я начала есть даже обычные «Столичный» и «Столовый». И, о чудо, я могу есть пиццу! Особенно на настоящем тонком тесте. 3 куска, съеденных размеренно и с наслаждением, – это в порядке вещей. От пиццы у меня еще ни разу не было падения сахара в крови.
- Вместе с хлебом ко мне вернулись и бутерброды. Они вполне возможны при двух условиях: белка и жира на них должно быть в 2 раза больше чем хлеба и есть их нужно очень медленно.
- Кофе. Иногда я могу выпить за день 3 чашки заварного кофе с молоком, который я очень люблю. Латте, каппучино, американо очень меня радуют.
- Блины с жирной или белковой начинкой. День рождения моего сына пришелся на конец масленицы, и я напекла огромном количестве. Все ели и я тоже.
- Кисломолочные продукты. Ряженка, кефир, йогурты, творог – все могу. Иногда смешиваю их с запечёнными мюслями, но есть такой десерт надо в два раза медленнее.
- Мороженое. Могу) Фрукты с мороженым – идеальный вариант десерта для меня
- Торты. Почти не ем. Но если один кусок торта есть в течение 20-30 минут и после какого-то белкового блюда, то можно и справиться. Я ела Наполеон, Медовик, Тирамису, Чизкейк. Справедливости ради могу сказать, что я перестала их особенно любить. И часто после таких десертов остается ощущение тяжести и подташнивания. Так что уж лучше мороженку или сыр с фруктами.
- Гарниры и каши. Удивительно, но иногда макароны идут лучше, чем гречка или овсянка. Достаточно долго овсянка при каждом приеме вызывала у меня демпинг-синдром и гипогликемию. Так что на время я от нее отстала, и мы пока не мучаем друг друга. Рис хорошо идет с овощами и маслом, но суши вызывают гипоглекимию. В общем, идеальным гарниром остаются овощи.
- Супы. Борщ, солянка, щи, уха – все снова мне доступно. Крем-супы (из тыквы, брокколи, шпината) также подходят, но если в них нет большого количества муки.
- Шоколад. Практически любой, но оооооочень мало и ооооочень медленно.
- Сытные салаты: «Оливье», «Рыба под маринадом», «Селедка под шубой» и белковая вакханалия салат «Мимоза» — опять в моем рационе. Новый год спасен!
- Алкоголь. Красное сухое вино я стала позволять себе в разбавленном виде уже через 8 месяцев после операции. И это помогало с аппетитом. Сейчас могу пить и белое, и розовое, и даже игристое, но надо держать себя в руках: без желудка градус добирается до места назначения гораздо быстрее. Пока окружающие только разогреваются к бокалу четвертому, я после двух бокалов вина уже прилично хороша, а после трех уже неприлично хороша.Так что чередовать глоток вина и глоток воды — это вариант. Да, и еще, даже от небольшого количества вина, на следующий день бывает случается неслабое похмелье. Это состояние «ватной головы» напоминает мне отчасти состояние во время химиотерапии, что очень неприятно.
В принципе, можно было просто написать, что я могу есть все, кроме сдобных плюшек, только очень медленно. Но, надеюсь, кому-то интересны детали, как были интересны мне. Еще стоит добавить, что у каждого рацион свой, но все-таки к третьему году он становится очень обширным и сильно отличается от больничного первого стола.
Источник